Стоило двум бывшим конфедератам где-либо встретиться - и речь шла только об одном, а если собиралось человек десять или больше, то можно было не сомневаться, что весь ход войны будет прослежен заново. При этом в беседе только и слышалось:
«Вот если бы!..» «Вот если бы Англия признала нас...» - «Вот если бы Джеф Дэвис реквизировал весь хлопок и успел перебросить его в Англию, пока не установилась блокада...» - «Вот если бы Лонгстрит выполнил приказ под Геттисбергом...» - «Вот если бы Джеф Стюарт не отправился в рейд, когда он был так нужен Маршу Бобу...» - «Вот если б мы не потеряли Несокрушимого Джексона...» - «Вот если бы не пал Виксберг...» - «Вот если б мы сумели продержаться еще год...» И всегда, во всех случаях: «Вот если б вместо Джонстона не назначили Худа...» Или: «Вот если б они в Далтоне поставили во главе Худа, а не Джонстона...» .Если бы! Если бы! В мягких певучих голосах появлялось былое возбуждение; они говорили и говорили в мирной полутьме - пехотинцы, кавалеристы, канониры, - воскрешая дни, когда жизнь подняла их на самый гребень волны, вспоминая теперь, на закате одинокой зимы, лихорадочный жар своего лета.
«Они ни о чем больше не говорят, - думала Скарлетт. - Ни о чем, кроме войны. Все эта война. И они не будут ни о чем говорить, кроме войны. Нет, до самой смерти не будут».
Она посмотрела вокруг себя и увидела мальчиков, примостившихся на коленях у отцов, глазенки у них сверкали, они учащенно дышали, слушая рассказы о ночных вылазках и отчаянных кавалерийских рейдах, о том, как водружали флаг на вражеских брустверах. Им слышался бой барабанов, и пение волынок, и клич повстанцев, они видели босых солдат с израненными ногами, шагавших под дождем, волоча изодранные в клочья знамена.
«И эти дети тоже ни о чем другом не будут говорить. Они будут считать величайшей доблестью - сразиться с янки, а потом вернуться домой слепыми или калеками, а то и не вернуться совсем. Как все люди любят вспоминать войну, болтать о ней. А я не люблю. Не люблю даже думать о ней. Я бы с большой радостью все забыла, если б могла.., ах, если б только могла!» Она слушала - и по телу ее бежали мурашки - рассказы Мелани про Тару, и в этих рассказах она, Скарлетт, выглядела настоящей героиней: как она вышла к солдатам и спасла саблю Чарльза, как тушила пожар. Воспоминания эти не вызывали у Скарлетт ни удовольствия, ни гордости. Она вообще не желала об этом думать.
«Ну, почему они не могут забыть?! Почему не могут смотреть вперед, а не назад? Дураки мы, что вообще ввязались в эту войну. И чем скорее мы забудем о ней, тем нам же лучше будет».
Маргарет Митчелл, "Унесенные ветром"